13. Первый вечный одессит.

Граф А. Г. Строганов. Около 40 лет прожил в Одессе русский вельможа и сановник граф Александр Григорьевич Строганов. Сначала в должности генерал-губернатора, потом гласным городской думы (избран был первым городским головою по новому городовому положению, но отказался), и остальное время частным человеком, с новым титулом первого вечного гражданина гор. Одессы.

Человек высокого ума, граф, вместе с тем, отличался странностями и оригинальностью, о которой оставил по себе в Одессе много анекдотов.

Первою оригинальностью можно считать его манеру никому не подавать руки для пожатия. Было ли это следствие гордости или врожденного отвращения к рукопожатиям - так и осталось невыясненным. Не зная этого, многие из высокопоставленных лиц попадали впросак. Во избежание таких неприятных сцен, граф, видя приближение подобного лица, закладывал руки за спину.

Граф терпеть не мог присутствия на своем письменном столе песку, который был в то время в большой моде для засыпки чернил на бумагах и письмах. Однажды граф распечатал над столом письмо, из которого выпала куча песку. Письмо было от почтмейстера К., большого франта, посещавшего все салоны, и знакомого с гр. Строгановым. Имея какую-то просьбу к графу, он изложил ее в длинном письме и счел долгом обильно посыпать золотым песком.

Разгневанный граф приказал написать следующий лаконический ответ: \"М. г.! (Милостивый государь). Письмо ваше с песком получил\". Следует подпись.

...Во время генерал-губернаторства графа Строганова одесские улицы были в самом безобразном виде. Грязь и ухабы на многих из них препятствовали движению экипажей, особенно в ночное время. Все жалобы начальству оставались без последствий. Сам граф ложился спать в 9 час., а если иногда и посещал театры, то проезжал по улицам, вполне исправным. Тогда придумали напустить на графа одну из одесских львиц, жену австрийского консула Ч-и, к которой и сам граф был неравнодушен. При первом свидании г-жа Ч-и сказала графу, что наши улицы до того ужасны, что по вечерам опасно выезжать из дому. На это граф прехладнокровно ответил: \"Порядочные женщины по ночам сидят дома\".

...После открытия одесской железной дороги, исходатайствованной генерал-губернатором, графом Коцебу, город Одесса и дворянство Херсонской губернии давали его сиятельству торжественный обед в Биржевой зале. Участвующих было около 500 особ. В числе почетных гостей на обеде присутствовал граф Строганов. После первых тостов один из уважаемых одесских медиков, домашний доктор графа Коцебу, предложил тост за здоровье супруги генерал-губернатора. Граф Строганов, который вообще недолюбливал гр. Коцебу, нашел тост этот несоответственным торжеству и спросил доктора, сидевшего невдалеке: \"За какие заслуги г-жи Коцебу предложили вы тост?\". Сконфуженный доктор ответил, что Коцебу так ее любит. \"Мало ли кого он любит; из этого еще ничего не следует\". \"Но она такая слабенькая и болезненная\", - добавил доктор. \"В таком случае, посоветуйте ей переменить доктора, это будет лучше; а тосты не помогут ей\".

... В начале 50-х годов появился в Одессе в звании адъютанта корпусного командира графа Остен-Сакена флотский офицер Е.В.Б-ч. Очень молодой еще человек, хорошо образованный, стройный, красивой наружности, ловкий танцор, он быстро, как говорят французы, распространился в одесском обществе.

... Вскоре после бомбардировки Одессы (англо-французским флотом в апреле 1854 г.) происходило освящение исправленной знаменитой Щеголевской батареи. Все суда были украшены флагами. На гавани - духовенство, войска и масса публики. Ясная погода и тихое море. Все это представляло великолепную картину. Генерал-губернатор Анненков пожелал иметь эту картину на полотне и, призвав своего адъютанта Б-ча, поручил ему немедленно съездить в город и привезти какого-нибудь художника.

Б-ч, не догадываясь, в чем дело, исполнил поручение тотчас.

Был в Одессе знаменитый в свое время трактир-ресторан Алексеева с оркестрионом в казенном - теперь Дерибасовском - саду, где здание, принадлежащее университету (ныне Научная библиотека ОГУ). В особенности славился он блинами и кулебяками и был рандеву одесской золотой молодежи. Б-ч тоже частенько туда заглядывал и задолжал большую сумму. Долго Алексеев ждал уплаты, просил, терпел, наконец, не выдержал и поехал к генерал-губернатору жаловаться.

В приемной встретил его адъютант Б-ч, постоянно дежуривший. \"Куда?\" \"Да вот пришел жаловаться на вас его превосходительству\". В это время Анненков вышел в приемную. Узнав Алексеева, он благосклонно кивнул головою и спросил о причине посещения. Но адъютант, опередив Алексеева, подскочил к генералу и доложил, что Алексеев явился к его превосходительству с покорнейшею просьбою сделать честь пожаловать к нему в четверг на блины.

\"С удовольствием, с удовольствием!\" - Отвечал Анненков и повернулся к другим просителям. Сконфуженный и озадаченный Алексеев ретировался.

Однажды, во время торжественного сопровождения из Одессы в Касперовку, Херсон и Николаев всеми чтимой и боготворимой Чудотворной Иконы Касперовской Божией Матери, слышали, как адъютант Б-ч как-то легкомысленно выразился по поводу торжества. Возвратившись в Одессу, вдруг, без всякой видимой причины, здоровый и молодой человек потерял движение ног. Пролежав несколько месяцев в кровати и дав обет отправиться на поклонение, он выздоровел. После этого события легкомысленный юноша превратился в серьезного человека.

14. Добрый полицмейстер.

... В продолжение многих лет Александр Андреевич Шостак был любимцем одесситов. Сначала он в чине полковника занимал пост полицмейстера. Красивая молодцеватая фигура, доброта сердечная, любезное и вежливое обращение с публикой очаровывало всех, имевших с ним какие-либо сношения.

Упрекали его в единственной слабости - любви к карточной игре, и притом азартной. Между прочим, припоминаю случай, наделавший в свое время много шуму в городе. В Одессу приехал из Москвы знаменитый игрок Н-с. Устроив квартиру при роскошной обстановке, он завел у себя нечто вроде игорного дома.

Полицмейстер Шостак не только глядел сквозь пальцы на это заведение, но и сам исподтишка принимал участие в игре. Н-с метал банк очень счастливо, и многие из партнеров, в том числе и Шостак, сильно пострадали. Такое постоянное счастье становилось подозрительным, несмотря на почтенный вид хозяина и роскошную обстановку. Полицмейстер, которому известны были все игорные вертепы и шулера, пригласил к себе одного из артистов в этом деле, одел его прилично и повел с собою на вечер к Н-су. После некоторого времени артист, следивший внимательно за игрою, убедился, что дело не чисто и понял, в чем заключается кунештюк, о чем и сообщил по секрету Шостаку.

В доказательство он сообщил ему вперед, какая карта будет дана и какая бита. Убедившись в истине слов артиста, Шостак сообщил об этом приятелю, богатому человеку и страстному игроку г. Волохову.

После новой перетасовки карт и срезки банкометом артист сообщил Шостаку, что, наверное, первою картою будет дана дама. Тогда Волохов поставил на даму 30 тысяч рублей. Банкомет, видимо, сконфузился, но не потерялся. Получив колоду карт, он заявил, что не будет метать, пока не увидит всех денег на столе, и, зная, что Волохов при себе такой суммы не имеет, собрался даже перетасовать колоду.

Тогда вмешался Шостак, уже как полицмейстер, и не позволил дотронуться до колоды, уже приготовленной. Начались пререкания. Кончилось тем, что полицмейстер потребовал, чтобы приготовленная колода карт оставалась нетронутою до того времени, пока Волохов не представит всю требуемую сумму.

Так как дело происходило ночью, банк был заперт, то деньги могли быть представлены только на следующий день. Это, однако, не остановило решения. Полицмейстер при свидетелях обвернул в бумагу и опечатал приготовленную колоду карт, положил ее в ящик стола, который тоже опечатал своей печатью и взял себе ключ. Для надзора возле стола были поставлены квартальный надзиратель и два городовых.

Все свидетели этой процедуры собрались на другой день в условленный час в квартиру Н-са; деньги Волоховым были доставлены, и при всех был распечатан стол и карты. Началась игра. Можно себе представить тревожное состояние заинтересованных лиц и напряженное внимание свидетелей.

Дама треф дана была в сонниках. Н-с проиграл. Оказалось, что он не в состоянии был уплатить всей проигранной суммы. Продана была вся богатая обстановка квартиры, а сам Н-с исчез из города...

15. Одесские чудаки и иже с ними.

...Первый из одесских психопатов, которого я видел, будучи почти ребенком, известен был под именем Александра Македонского. Болгарин по национальности, из порядочной семьи, он считал себя царем Александром Македонским. Расхаживал по улицам в красном костюме с конической шляпой, увешанной погремушками, и с длинной палицей, украшенной разноцветными флагами. Сопровождала его обыкновенно толпа уличных мальчишек, от которых по временам отбивался палицей. Остановившись где-нибудь на площади, обращаясь к публике, он декламировал на непонятном языке. Милостыни никогда не просил, держал себя важно и спокойно, а потому и полиция оставляла его в покое.

Другой психопат был богатый домовладелец Бутырский. Ему все мнилось, что ему в рот собирается вскочить чертик, поэтому всегда ходил и ездил с обвязанным ртом. Кроме этой странности, встретив на перекрестке улицы один из многочисленных в то время существовавших деревянных колодцев, он почему-то считал долгом трижды объехать вокруг колодца и только после этого пускался в дальнейший путь.

Господин по фамилии Зимин, происходил из дворян-помещиков, получил университетское образование и владел значительным поместьем в Херсонской губернии. Уже с молодых лет начал он чудить и бестолково тратить деньги. Например, у него была страсть к жилетам. Он мне показывал их 50 штук, из коих самый дорогой, в 300 р., был покрыт арабесками, вышитыми мелким жемчугом. Когда зимой свежие огурцы платились как редкость, по 1-му рублю штуке, он их покупал, но не для себя, а для своего лакея. Идеалом его был австрийский магнат князь Эстергази, который заказал себе золотые шины на колеса в карете. \"Вот вкус, вот изящество! Вот человек, который умеет жить!\" - восклицал Зимин.

Живя в своей деревне, он производил над собою разные опыты. Однажды заехал к нему по дороге отдохнуть и покормить лошадей знакомый и приятель помещик Кардамич. Входит в залу и видит посреди комнаты гроб. Горят свечи и дьячок читает над гробом молитву. Удивленный Кардамич перекрестился и стал подходить к покойнику, вдруг из гроба приподнимается фигура Зимина: \"А, здравствуйте, Сергей Дмитрич, как поживаете, садитесь, пожалуйста\". \"Что вы, Бог с вами, что вы делаете с собой?\". \"А вот хочу испытать, какое чувство в человеке, когда он близок к смерти и скоро должен лежать в гробу\".

Потеряв все состояние, Зимин долго существовал письменным трудом. Обладая большими знаниями и владея искусно пером, он исполнял по заказу разные проекты и литературные статьи. Состарившись и потеряв зрение, он впал в нищету и, хотя не просил, но принимал милостыню, расхаживая по улицам в оборванном платье и в калошах или валенках вместо сапог.

И в этом положении Зимин не покидал своих старых привычек. Получив хорошую подачку, он немедленно отправлялся в ближайший ресторан или кондитерскую и требовал самые дорогие гастрономические блюда или сладости, причем издерживал всю полученную сумму. Наконец, дворяне по складчине наняли ему годовую квартиру с продовольствием, в которой он и окончил свое существование, дожив до глубокой старости.

В конце 40-х гг. жил в Одессе молодой человек лет 20-ти, сын богатого помещика Бессарабии и Херсонской губ. - Петр Иванович Кешко, дед теперешнего сербского короля Александра.

В то же время гостил в Одессе г. Мартынов, брат Мартынова, убившего на дуэли поэта Лермонтова, тоже отличный стрелок и дуэлист. Кешко жил при довольно богатой обстановке и тратил много денег. В одной с ним квартире жил и приятель его, капитан генерального штаба С-в. У Кешко часто по вечерам собиралась молодежь играть в карты, и случалось несколько раз, что Мартынов, проиграв Кешко значительную сумму, долго не платил. Кешко ждал терпеливо и никогда не выражал по этому поводу неудовольствия.

Однажды, играя у Мартынова, Кешко проиграл ему значительную сумму и тоже не мог ее заплатить ни тотчас, ни даже на другой день. Он, впрочем, считал себя вправе так поступить, соображаясь с тем, как не раз уже поступал с ним Мартынов. Однако сей последний почему-то погорячился и послал Кешко оскорбительное письмо. Быть может, юноша и оставил бы это без последствий, но приятель его, С-в, уверил, что подобного оскорбления порядочный человек не должен оставить без удовлетворения.

После дальнейших взаимных оскорблений на бумаге последовал со стороны Мартынова вызов на дуэль. Бедный молодой человек, не умевший вовсе стрелять из пистолета, поставлен был в грустное положение сравнительно с известным стрелком и дуэлистом, но отступить не дозволяло самолюбие, и дуэль состоялась.

Не принимая участия в качестве секунданта, я, однако, как приятель, присутствовал в стороне при этой сцене. Действие происходило в старом Ботаническом саду. Расстояние определено было в 25 шагов. После 5 шагов с каждой стороны назначен был барьер. Первый подошедший к барьеру имел право стрелять в противника. Мартынов, предполагая, что на расстоянии 20 шагов Кешко, наверное, промахнется, не трогался со своего места, намереваясь после выстрела противника подойти со своей стороны к барьеру, и уже на расстоянии всего 15 шагов при своем искусстве пустить пулю в какую угодно часть тела.

Судьбе угодно было, однако, распорядиться иначе. Взволнованный Кешко быстро подошел к барьеру и выстрелил, почти не целясь. Пуля попала в правую руку противника. Мартынов в тот же момент выстрелил раненою рукою и, конечно, промахнулся. После этого одесская публика, отправлявшаяся гулять на бульвар, долго видела у растворенного окна нижнего этажа \"С.-Петербургской\" гостиницы в живописной позе с подвязанной рукой интересного дуэлиста.

16. Аристократы Одессы.

... Не знаю времен Дюка де Ришелье и графа Ланжерона, но могу утвердительно сказать, что с самого начала и до конца служения князя Михаила Семеновича Воронцова в звании генерал-губернатора грязная и пыльная Одесса видела самое многочисленное аристократическое общество. Присутствие в городе богатых дворянских семейств содействовало процветанию торговли в магазинах, ресторанах, театральных сборов и т. п. Извозчики, прислуга и вообще бедный класс народа благоденствовал не только от хлебной торговли, но и от щедрости богатых людей, привыкших сорить деньгами.

С развитием городского благоустройства в город наш стали прибывать со всех концов России и даже из заграницы больные, хроники, умопомешанные и всякий бедный люд, особенно из евреев, желающий заполучить что-нибудь, но никак не раздавать. Для богатых людей до устройства великолепного нового городского театра ничего привлекательного в Одессе не представлялось. Начиная с семидесятых годов, общественная жизнь в Одессе стала падать.

Число аристократических и богатых дворянских семейств в Одессе изменилось отчасти вследствие отмены запрещения польским магнатам западных губерний проживать в Варшаве и Киеве, а также убытков, понесенных дворянством после освобождения крестьян.

К тому же, в наших местных газетах, в противоположность всем европейским газетам, часто появлялись статьи, в которых родной город представлялся в самом безобразном виде, чем, понятно, отбивалась охота у богатых рантьеров в нем селиться.

Нельзя сказать, чтобы и теперь не было в Одессе миллионеров и много весьма почтенных семейств, но не имеется такого дома, который бы принимал у себя и соединял все одесское общество. Существуют отдельные кружки, между собою незнакомые.

Граф, а потом князь, М.С.Воронцов, аристократ в полном смысле, состоявший в родстве с высшей аристократией в России и в Англии, владея громадным состоянием, живя открыто, на широкую ногу, привлекал в Одессу аристократов и богатых людей из всей России. Княгиня Воронцова, урожденная графиня Браницкая, со своей стороны, тоже привлекала в Одессу польских магнатов. Постоянные приемы, обеды и балы в салонах князя Воронцова соединяли и знакомили между собою все, что было порядочного в одесском обществе.

Гостеприимство и любезность хозяев превышали всякие похвалы. В одном случае князь был менее любезен - это в отношении курящих. Сам он, как англоман, не курил и не переносил табачного дыма. По окончании званного обеда, он обыкновенно обращался к мужчинам со следующею фразою: \"Господа, кто имеет скверную привычку курить, прошу в отдельную комнату\". После такого приглашения курящих не оказывалось.

Кроме дома князя Воронцова, в Одессе проживали несколько семейств богатых дворян-помещиков, соперничавших с Воронцовыми в русском хлебосольстве. Эти дома были господ Куликовского и Иваненко.

Не только в приемные дни, но и ежедневно хорошие знакомые могли без приглашения являться к завтраку, обеду и ужину. Всегда находилось место и прибор для каждого. К числу домов, живших открыто в Одессе, на моей памяти, в продолжение 30 лет, могу поименовать следующие: князя Воронцова, гг. Куликовского, Иваненко, Пуля (негоциант), Исленьева (откупщика), графа Толстого, Скаржинского (свой бальный оркестр), Кирьяновых, князя Манук-Бея, Абазы (откупщик), Папудова, барона Мааса, графа Лидерса, князя Барятинского, князя Гагарина, генерала Марини, генерала Пущина, помещика Родзянко (музыкальная семья; 9-ти лет Андрей Родзянко давал концерты на фортепьяно).

Кроме этих домов, проживали в Одессе гг. Нарышкины, Шуазель, граф Потоцкий, граф Апраксин, князь Четвертинский, маркиз Паулуччи, Милорадовичи, князья Голицыны, князья Кантакузины, граф Браницкий, Столыпин, кн. Кутаисов, Кудрявцевы и др.

Из начальствующих лиц жили более или менее открыто после князя Воронцова генерал-губернаторы: граф Коцебу, граф Тотлебен, Дрентельн, Гурко и Рооп; градоначальчики: Крузенштерн, Бухарин, Гудим-Левкович и граф Левашов; городские головы: Папудов, Кортацци, Новосепьский и Маразпи.

К числу одесских львов можно отнести, прежде всего, некоторое время гостившего в Одессе известного во всей России графа Самойлова. Красавец лицом, отлично сложенный, превосходный стрелок, танцор, искусный во всех телесных упражнениях, с высшим образованием, он был героем дня во всех аристократических салонах. При всех своих превосходствах, граф Самойлов вовсе не был Дон-Жуаном. Он предпочитал холостые кутежи в обществе дам полусвета. Память об этой личности сохранилась навсегда у тех, кто его однажды видел.

За сим в Одессе считались львами старшины первого одесского клуба (в доме барона Рено) господа Моршанские, Исленьев и князь Кантакузен (муж красавицы). Моршанский был не особенно красив, но отличался выразительным лицом, стройным станом и величественною осанкою. Он одевался с особенным шиком и был законодателем мод. Носили а ля Моршанский плащи, шляпы и жилеты; в магазинах продавали папиросы а ля Моршанский и т. п. Исленьев, вовсе некрасивый лицом, отличался ростом, телосложением и был ловкий танцор. Князь А. Кантакузен, среднего роста, очень красивый лицом, с великолепною черною окладистою бородой, изящно одевался и слыл хорошим танцором...