|
В 1824 году было начато строительство лютеранской церкви св.
Павла по проекту архитектора Ф.К. Боффо. Начатое архитектором Ф.К. Боффо
строительство церкви завершали архитекторы Джованни Фраполли и Георгий
Торичелли.
Строительство церкви было окончено в октябре 1827 года. Несколько
позже, площадь, на которой была построена церковь, стала именоваться
Лютеранской. В Новороссийском календаре за 1849 год даются некоторые адреса
ремесленников в этом районе (не все немцы, судя по фамилиям): обойщик
Скоробегов, каретник Кеслер, медник и лудильщик посуды Соколовский. Все
перечисленные расположились на Лютеранской площади. Седельник (изготовитель
седел) И. Шварц, слесарь И. Риб - у Лютеранской церкви, инструментный мастер К.
Гааз – в Верхней немецкой колонии. Надо отметить, что немцы в жизни города
занимали не последнее место. Немцами были врачи, архитекторы, преподаватели,
рестораторы, портные, парикмахеры… Не было такой сферы деятельности в городе,
где не присутствовали бы немцы.
А что же церковь? Построенное здание имело 6-ти
колонный портик с шатровой колокольней, и было выполнено в строгом классическом
стиле.
Церковь была построена на самой высокой точке городской местности.
Если взглянуть на планы города разных лет, то можно увидеть,
как постепенно застраивалась эта площадь.
В 1825 году при немецкой общине открывается Евангелическое
училище св. Павла.
В 1833 году строится ограждение церкви, высаживаются деревья
и кустарники. В церкви устанавливается орган. В 1839 году отливаются и
устанавливаются два новых колокола.
В 1841 году были начаты работы по строительству дома для пастора. Строительство
было завершено в 1846 году.
В первой половине XIX века лютеранская и реформатская
конфессия в Одессе проводили службы в одной церкви. С 1843 года церковь святого
Павла стала только евангелическо-лютеранской.
В 1845-1846 годах строится дом для бедных, престарелых и нетрудоспособных
членов церковной общины.
В 1848 году Евангелическое училище св. Павла преобразовано в
Евангелическо-лютеранское училище св. Павла, с 1858 года - Немецкое реальное
училище св. Павла, с 1876 года – Одесское реальное училище св. Павла.
В 1866 году в церкви устанавливается газовое освещение.
С 1877 года по 1880 год ведется строительство и открывается приют для
мальчиков. В 90-е годы позапрошлого века ректором приюта был пастор Густав
Иванович Беккер, секретарь, кассир и бухгалтер приюта - Альбин Иванович Вебер.
В 1887-1888 году построены: административное здание церкви, новый дом для
престарелых, школа для девочек.
Постепенно площадь застраивается полностью, практически по
всему периметру, оставляя свободное место (небольшую площадь) со стороны
церкви.
К 90-м годам позапрошлого века церковь становится тесной для
возросшей немецкой общины и сильно обветшала. В эти годы пастором при
евангелическо-лютеранском приходе св. Павла был Адольф Густавович Локенберг.
При приходе был также церковный совет, во главе которого
стоял доктор медицины Вильгельм Фридрихович Вагнер. Члены совета: германские
подданные: Фридрих Людвигович Дурьян, Павел Клейн, Франц Стюрц, Герман Рунге,
Август Шульце, Юлиус Струнке, Эрнест Рюмелин. Кроме того, в совет входили:
действительный статский советник Генрих Михайлович Мейер, доктор медицины
Эрнест Иванович Донат, потомственный почетный гражданин города Генрих
Генрихович Штапельберг, архитектор Иоганн Андреевич Оттерстетер, Одесский
мещанин Георгий Федорович Шварц, студент Роберт Оттомар Гассельблат.
Церковный совет в 1893 году принял решение о проведении
конкурса на лучший проект реконструкции церкви. Из представленных на конкурс
4-х проектов лучшим был признан проект архитектора Германа-Карла Шеврембрандта,
которому и было поручено исполнение работ. Реконструкция кирхи стала первым
строительным проектом Г.К. Шеврембрандта в Одессе. Большая заслуга в
успешном проведении строительных работ принадлежит его помощнику архитектору
Христиану Скведеру, который осуществлял основной контроль над работами. В целом
была проведена не реконструкция, а строительство нового здания кирхи. В отличие
от старого здания, сооруженного в строго классическом стиле,
Г.К. Шеврембрандт использовал в новом проекте черты готического и
романского стилей. Особую красоту новому церковному зданию придавала 5-ти
ярусная главная башня колокольни высотой почти 50 метров.
Колокольня
была украшена богатым декором и доминировала над всеми зданиями города, из-за
чего была внесена во все морские лоции.
1 ноября 1897 года состоялось
торжественное освящение новой лютеранской церкви св. Павла, которое и осуществил
пастор А.Г. Локкенберг, служивший в Одесском приходе до 1907 года. Новая
церковь вмещала до полутора тысячи человек (по другим данным – две тысячи).
В 1937 году церковь Святого Павла была закрыта. Сначала
здание использовали в качестве помещения библиотеки, а после войны как
спортивный зал Одесского электротехнического института связи. В 1976 году,
после проведенного дорогостоящего ремонта спортивного зала, случился пожар. Внутренность
здания выгорела, и здание было заброшено. Здание осталось без крыши и
постепенно разрушалось.
Глубокие трещины протянулись от низа до верха стен. Делались
попытки завалить здание. Как рассказывали старожилы, планировалось взорвать
здание, но не решились из-за опасности разрушить близлежащие дома, пускали под
фундамент воду, чтобы разрушить фундамент и тогда, как считали, кирха сама
собой упадет. Но и из этого ничего не получилось. Развалины здания
использовались для съемок разных фильмов, где необходимо было показать
послевоенные развалины.
В 2005 году началась реконструкция здания, которая была
завершена в 2010 году. Реконструкция проведена по проекту архитектора А.Д.
Голованова, инженера Н.К. Казанцева, А.Ю. Гилодо.
В день открытия восстановленной кирхи
Вернемся к реальному училищу св. Павла. Реальное училище св. Павла, здание
которого располагалось на месте правого крыла нынешнего здания академии связи,
имело впоследствии адрес: Лютеранский переулок, 2. Классы и спортзал выходили на Инвалидный (Топольского) переулок,
«профшуле» и интернат – на Кузнечную, квартиры педагогов и служителей кирхи –
на Лютеранский переулок.
В училище принимались мальчики и девочки без различия национальности
и вероисповедания. В программе: Закон Божий, русский, французский и немецкий
языки, всеобщая и отечественная история, общая география, арифметика,
геометрия, каллиграфия, пение. В 1858 году училище первым в Одессе было
преобразовано в реальное с целью подготовки молодых людей к коммерческой и
ремесленной деятельности, а девочек - к «познанию домашнего хозяйства». В
составе училища образованы реальное и специальное отделения, обучение велось на
немецком языке. Управление училищем осуществлял церковный совет.
В 1868 принята новая программа, вводившая преподавание ряда
предметов на русском языке. С 1876 года преподавание в училище полностью
перешло на русский язык, тогда же училище получило права казенного учебного
заведения, но содержалось по-прежнему на средства евангелическо-лютеранского
прихода. Кандидатуры назначавшихся церковным советом директора и инспекторов училища
утверждались в Министерстве народного просвещения.
В 1890 году из 377 учеников училища было 139 русских, 111
немцев, 83 еврея, 44 поляка.
Реалисты носили форменный костюм, фуражку с желтым кантом и
металлическим гербом с инициалами училища. И, если классические гимназисты,
носившие серебристые пуговицы и гербы, назывались селедками,
то реалисты за медно-желтые пуговицы именовались копченками.
Новороссийский календарь за 1893 год приводит
преподавательский состав реального училища св. Павла.
Почетный попечитель доктор медицины Вильгельм Фридрихович
Вагнер, директор училища Николай Антонович Каминский, инспектор училища Антон
Васильевич Крыжановский.
Законоучители: лютеранского исповедания пастор Адольф
Локкенберг, православного исповедания – священник Сергей Васильевич Петровский,
Иоанн Васильевич Сопоровский, иудейского – Наум Львович Цигельман.
Преподаватели: русского языка и словесности – Антон
Михайлович Гамов; немецкого языка – Николай Васильевич Струве, Карл Адамович
Вильгельм; французского языка –Густав Самойлович Бюрнанд, Артур Францевич
Бишелли; рисования – Александр Харитонович Швайкевич; математики – Иван
Михайлович Юрченко, Петр Исаакович Злотчанский; естественной истории и химии –
Григорий Александрович Смирнов; географии и истории – Иван Алексеевич Любимов;
географии – Валериан Антонович Жуковский; рисования и черчения – Владимир
Николаевич Шмидт; гимнастики – Богумил Вячеславович Новак; рисования и
чистописания – Людвиг Людвигович Змигородский; помощник классного наставника –
Петр Павлович Чапельский; преподаватель приготовительного класса – Иван Лукич
Руденко; врач – Эрнст Иванович Донат, письмоводитель, кассир и бухгалтер –
Альбин Иванович Вебер.
Воспоминания о годах учебы и некоторых преподавателях
реального училища в будущем оставил вот этот мальчуган, с распахнутыми глазами.
Этот ученик стал впоследствии весьма знаменитой личностью. Это – Лейба
Давидович Бронштейн, больше известный как Лев Давидович Троцкий. Лейба
Бронштейн поступил в подготовительный класс реального училища св. Павла в 1888
году, когда и сделана фотография, и окончил училище в 1895 году. Свои воспоминания он оставил в труде «Моя
жизнь. Опыт автобиографии».
Приведу некоторые выдержки из его
воспоминаний. «В реальном училище св. Павла уровень учителей был, пожалуй, выше
среднего. Училище считалось хорошим, и не без основания: режим был строгий,
требовательный, вожжи из года в год натягивались туже, особенно после того как
директорская власть из рук Шваннебаха перешла в руки Николая Антоновича
Каминского. Это был физик по специальности, человеконенавистник по
темпераменту. Он никогда не глядел на того, с кем говорил, двигался по
коридорам и по классу неслышно, на резиновых подбивках, голосом ему служил
небольшой сиплый фальцет, который, не повышаясь, умел наводить ужас. С внешней
стороны Каминский казался ровным, но внутренне никогда не выходил из состояния
отстоявшегося раздражения. Его отношение даже к лучшим ученикам было отношением
вооруженного нейтралитета.
Когда Шваннебаха, в интересах
русификации, заменили Каминским, в инспектора вышел Антон Васильевич
Крыжановский, учитель словесности. Это был рыжебородый хитрец из семинаристов,
большой любитель подарков, с чуть-чуть либеральным налетом, очень умело
прикрывавший задние мысли наигранным добродушием. Получив назначение
инспектора, он сразу стал строже и консервативнее. Крыжановский преподавал
русский язык с первого класса.
Математик Юрченко был коренастый
флегматик себе на уме, по прозванию биндюжник, что на одесском наречии означает
«извозчик-тяжеловоз». Юрченко всем говорил «ты» с первого класса до последнего
и не стеснялся в выражениях. Своей уравновешенной грубоватостью он внушал к
себе известного рода уважение, которое с течением времени, однако, рассеялось,
когда мальчишки твердо узнали, что Юрченко берет взятки. В разной форме взятки
брались, впрочем, и другими учителями. Неуспевавший школьник, если это был
иногородний, помещался на квартиру к тому учителю, в котором был наиболее
заинтересован. Если же ученик был местный, то брал у наиболее угрожающего ему
педагога частные уроки по высокой цене.
Второй математик, Злотчанский, был
противоположностью Юрченко: худой, с колючими усами на зеленовато-желтом лице,
с всегда мутными белками глаз и усталыми движениями, точно спросонья, он то и
дело шумно отхаркивался и отплевывался в классе. Про него известно было, что у
него несчастный роман и что он кутит и пьет. Неплохой математик, Злотчанский,
однако, глядел куда-то поверх учеников, поверх занятий и даже поверх самой
математики. Несколько лет спустя он перерезал себе горло бритвой.
Историю преподавал Любимов, крупный
и осанистый человек, с золотыми очками на небольшом носу и с мужественной
молодой бородкой вокруг полного лица. Только когда он улыбался, открывалось
внезапно и с полной очевидностью даже для нас, мальчиков, что осанистость этого
человека мнимая, что он слабоволен, робок, чем-то раздирается изнутри и боится,
что о нем что-то знают или могут узнать. Руководить занятиями Любимов не был в
состоянии. Во время уроков он иногда неожиданно вспыхивал огнем и злобно
оглядывался вокруг, ловя шепот, будто бы произносивший оскорбительные для него
слова. Класс удивленно настораживался. Любимов преподавал в одной из женских гимназий,
и там тоже стали замечать за ним странности. Кончилось тем, что в припадке
помешательства Любимов повесился на переплете окна.
Географа Жуковского боялись как
огня. Он резал школьников, как автоматическая мясорубка. Во время уроков
Жуковский требовал какой-то совершенно несбыточной тишины. Нередко, оборвав
рассказ ученика, он настораживался с видом хищника, который прислушивается к
звуку отдаленной опасности. Все знали, что это значит: нужно не шевелиться и по
возможности не дышать. Один только раз на моей памяти Жуковский чуть-чуть
поотпустил вожжи, кажется, это было в день его рождения.
Основным учителем немецкого языка
был Струве, огромный немец с большой головой и бородой, доходившей до пояса. На
маленьких, почти детских ножках этот человек переваливал свое тяжелое тело,
которое казалось сосудом добродушия. Струве был честнейшим человеком, страдал
неуспехами своих учеников, волновался, уговаривал, горестно переживал каждую
поставленную им двойку: до единицы он не спускался никогда; старался никого не
оставлять на второй год и устроил в училище племянника своей кухарки… Струве
был немножко смешной, но в общем симпатичной фигурой.
Французский язык преподавал Густав
Самойлович Бюрнанд, - швейцарец, тощий человек с плоским, точно из-под тисков
вышедшим профилем, с небольшой лысиной, с тонкими синими и недобрыми губами,
острым носом и с таинственным большим шрамом в виде буквы икс на лбу. Бюрнанда
все единодушно терпеть не могли, и было за что. Страдая несварением желудка, он
глотал в течение урока какие-то конфетки и в каждом ученике видел личного
врага. Шрам на его лбу служил постоянным источником догадок и гипотез.
Утверждали, что в молодости Густав дрался на дуэли и противник успел рапирой
начертать у него косой крест на лбу. Через несколько месяцев появились
опровержения. Дуэли не было, а была хирургическая операция, при которой часть
лба понадобилась для починки носа.
При церкви св. Павла существовал
сиротский дом. Для него был выделен угол нашего училищного двора. В синей
застиранной парусине, мальчики из приюта появлялись на дворе с нерадостными
лицами, уныло бродили в своем углу и понуро поднимались по лестнице к себе.
Несмотря на то, что двор был общий и сиротский угол ничем не был отгорожен,
реалисты и «воспитанники», как они назывались, представляли два совершенно
замкнутых мира. Я пробовал раза два заговаривать с мальчиками в синей парусине,
но они отвечали угрюмо, нехотя и торопились вернуться к себе: у них был строгий
наказ не вмешиваться в дела реалистов. Так, в течение семи лет я гулял на этом
дворе и не знал имени ни одного из сирот.
В той части двора, которая
примыкала к сиротскому дому, высились сложные гимнастические приспособления:
кольца, шесты, лестницы, вертикальные и наклонные, трапеции, параллельные
брусья и прочее.
В старших классах преподавание
литературы перешло из рук Крыжановского в руки Гамова. Это был молодой еще,
пухлый, очень близорукий и болезненный блондин без всякого огонька и без любви
к предмету. Мы уныло ковыляли за ним от главы до главы. В довершение Гамов был
еще и неаккуратен и затягивал до крайности просмотр наших письменных работ… В
третьей четверти я подал сочинение в виде целой тетради. Прошла неделя, другая,
третья - о нашей работе по-прежнему ни слуху, ни духу. Гамову осторожно
напомнили. Он ответил уклончивой фразой. На следующем уроке Яблоновский, тоже
один из ревностных сочинителей, спросил Гамова в упор: чем объясняется, что нам
не удается узнать судьбу наших письменных работ, и что с ними, собственно,
происходит? Гамов его резко оборвал. Яблоновский не сдался. Сдвинув свои и без
того сросшиеся брови, он стал нервно дергать верхнюю доску парты и, повысив
голос, повторял, что так работать нельзя. «Я предлагаю вам замолчать и сесть»,
- ответил Гамов. Но Яблоновский не садился и не умолкал. «Потрудитесь выйти из
класса», - кричал на него Гамов. Но тут я почувствовал, что молчать нельзя.
«Антон Михайлович, - заявил я, - Яблоновский прав, мы все его поддерживаем...»
«Правильно», - послышались голоса. Гамов сперва растерялся, а потом
рассвирепел. «Что это такое? - кричал он не своим голосом, - я сам знаю, когда
и что нужно делать... Вы мне не указ. Вы нарушаете порядок...» Мы попали в его
больное место.
- Мы хотим видеть свои сочинения, и
только, - поднялся третий.
Гамов был вне себя. «Яблоновский,
ступайте вон из класса». Яблоновский не двигался с места. Передергивая плечами,
вращая белками на смуглом лице и стуча башмаками, Яблоновский вышел из класса,
изо всех сил хлопнув дверью. В начале следующего часа в класс неслышно въехал
на своих резиновых подошвах Каминский. Это не предвещало ничего хорошего.
Воцарилась тишина. Сипловатым фальцетом, точно с перепою, директор сделал
краткое, но строжайшее внушение, с угрозой исключения из школы, и объявил кару:
Яблоновского - в карцер на двадцать четыре часа с тройкой по поведению, меня -
на двадцать четыре часа и третьего из протестантов - на двенадцать часов. Более
значительных последствий дело на этот раз не имело. Гамов наших сочинений так и
не вернул нам. Мы махнули на них рукой. Политические настроения
мои в школе были смутно оппозиционные, и только. О революционных вопросах в
школе при мне еще не было и речи. Шепотом передавали, что в частном гимнастическом
зале у чеха Новака собирались какие-то кружки, что были аресты, что именно за
это Новак, преподававший у нас гимнастику, уволен из училища и заменен офицером».
Мать Г.А. Гамова преподавала историю и географию в женской
гимназии им. Видинской, размещавшейся в конце улицы Конной и скончалась в 1913
году, когда Георгию Гамову было 9 лет. Позже Георгий Гамов вспоминал, что «отец, собиравший работы
своих лучших учеников, годами хранил одно из сочинений Бронштейна». Знал бы это
Лев Давидович, то, несомненно, не отзывался бы так негативно о своем учителе…
В разные годы в реальном
училище св. Павла получили образование пилот Сергей Уточкин, архитектор
Городецкий, художник Буковецкий и многие другие, известные и менее известные
лица.
К 1913 году училище св. Павла одно из лучших учебных
заведений Одесского учебного округа (имело гимнастический зал, лучший в округе
физический кабинет с 1,9 тыс. приборов, библиотеку с 3 тыс. томов), по числу
учащихся (к 1 января 1914 - 527 учеников, 6 основных классов, 1 дополнительный, 5 параллельных, 2 приготовительных)
было самым крупным среди 22 реальных училищ округа. Директорами училища в
разные годы были К. Флетницер, М. Дертель, Т. Вурстер, Г. Ковальциг, К. Шеттле,
Г. Мартене, Н. Каминский, Р. фон Зедельман, К. фон Шванебах, Н.А. Каминский, Э.
Миттельштайнер.
В 1914 году почетным попечителем училища состоял
надворный советник Яков Михайлович Флеммер. Директор
училища - Эрнест Осипович Миттельштейнер,
проживавший при училище;
исполняющий обязанности инспектора - Бруно Фридрихович Бахман, проживавший также при
училище. Законоучители
православного исповедания: священники Антоний Алексеевич Тимофеев и Даниил Владимирович Белявский.
Законоучители
лютеранского исповедания, проживавшие при училище: Федор Иоганович фон-Виллигероде и Даниил Генрихович Штейнванд. Законоучитель католического исповедания
Филипп Яковлевич Бекер,
законоучитель иудейской
веры Наум Львович Цигельман.
Преподаватели:
русского языка: Борис
Петрович Феерчак, Анатолий Николаевич Альшанский, Василий Александрович Пейхель.
Математики:
Митрофан Владимирович Яблонский,
Андрей Иванович Букин.
Математики
и физики Михаил Андреевич Базилевич.
Естествоведения Павел
Николаевич Павлов. Естествоведения и географии: Дмитрий
Михайлович Веселовский,
Владимир Игоревич Козаков.
Истории
Михаил Иванович Гордиевский.
(Родился в 1885 году. Сын священника. Окончил Киевскую духовную
семинарию, учился в Юрьевском университете, с 1906г. на историко-филологическом факультете
Новороссийского университета. По окончании его (1910) оставлен при кафедре
философии. Поднадзорный с 1903 года, украинский эсер. В советское время
занимался педагогикой, философией, в 1935-1937 году преподавал в Педагогическом
институте в Одессе. В 1925 году публично заявил о разрыве с эсерами. Арестован
в октябре 1938 года, обвинен в создании тайного союза освобождения Украины.
Расстрелян).
Истории: Федор
Иванович Педанов, немецкого языка Владимир Федорович Блуменберг.
Французского
языка: Карл Иосифович Шалярд,
Вера Николаевна Ланге, Роберт Иванович Гриво. Законоведения Василий Васильевич
Овсянников, рисования и чистописания Константин
Васильевич Гончаров, рисования и черчения Павел Петрович Ладнов. Гимнастики Густав Германович Зибер, пения Николай Федорович Марценко.
Приготовительными
классами ведали: Николай Гордеевич Захаржевский, Семен Васильевич Воля, Алексей Васильевич Розов.
Помощники
классных наставников:
Иван
Маврикий-Густав Дыновский,
Иван Яковлевич Биппус, Севастьян Иосифович Унгемах, Иоганн Яковлевич Роглер. Врач Петр-Яков Робертович Маровский.
Как
видим, в списках преподавателей реального училища на 1914 год Антона
Михайловича Гамова нет.
 Антон Михайлович Гамов
Последним директором реального училища с 1915 года был А.Д.
Щербина.
Ну, а Антон Михайлович Гамов не
распрощался совсем с педагогической деятельностью.
После
установления в Одессе Советской власти А.М. Гамов вновь начал преподавать в
профтехшколе «Металл-IV» им. Л.Д. Троцкого, организованной на базе реального
училища св. Павла. Среди его учеников были, ставшие впоследствии известными
всей стране люди: будущий академик Валентин Петрович Глушко, будущий известный
художник книги и шрифта В.В. Лазурский.
В своих воспоминаниях бывшие
ученики профтехшколы «Металл-IV» им. Л.Д.Троцкого отмечали, что в одном из
классов в 20-е годы стояла парта, на которой была табличка, повествующая о том,
что за ней сидел Лев Давидович Троцкий. С опалой Льва Давидовича табличка была
снята.
Вспоминая
годы учебы в профтехшколе «Металл-IV» им. Л.Д. Троцкого, В. Лазурский в
своей книге «Путь к книге» вспоминал, что уроки русского языка и литературы в
1922 году «…вел немолодой уже, очень опытный и добрый педагог Антон Михайлович
Гамов. Он был подслеповат… Но у незрячего Антона Михайловича был обостренный
слух. И часто, прервав отвечающего урок ученика, он стучал по кафедре и
говорил: «Что это за болтовня? В самом центре класса завелся какой-то очаг
заразы, который мешает вести урок!».
 В. Лазурский
В 1933 году сын Антона Михайловича
Гамова - Георгий выехал из СССР в Америку, где и остался. Антон Михайлович
Гамов, входя в преклонный возраст, оставаясь в одиночестве, весной 1938 года покончил
жизнь самоубийством. Вот такова печальная судьба этого неординарного человека,
педагога, одного из преподавателей реального училища св. Павла и профтехшколы
«Металл-IV».
Тот же В. Лазурский вспоминал: «В начале 20-х годов мама,
заботившаяся не только о духовном, но и физическом развитии своих детей, отдала
меня и моего брата в «Турнферайн» - существовавшее в Одессе с незапамятных
времен немецкое спортивное общество, основанное в свое время одесской немецкой
общиной. В 20-х годах оно продолжало существовать под названием Odessaer
Deutscher Sport Club. Большинство старших инструкторов были немцы, но
занималась в этом немецком спортклубе молодежь всех национальностей, населявших
наш поистине интернациональный город. Наряду с немцами были здесь русские,
украинцы, молдаване и греки, поляки и евреи, французы, итальянцы, англичане и
даже один турок, красавец мужчина по фамилии Топуз, знаменосец нашего
спортивного клуба.
Один раз в году, ранней весной,
когда в Одессе зацветали абрикосовые деревья и открывались легкоатлетические
игры на спортивном стадионе, наш клуб совершал под звуки духового оркестра
торжественный марш по центральным улицам города - от кирхи св. Павла, по
Дерибасовской и Канатной, направляясь к Куликову полю и расположенному где-то
за ним стадиону. Все окна распахивались, вдоль тротуаров выстраивались зеваки,
мальчишки бежали за нами - всем хотелось поглазеть на красивое праздничное
шествие.
Любил я и публичные выступления,
происходившие в большом гимнастическом зале «Турнферайна». Начинали их обычно
детские группы, проделывавшие под музыку тапера несложные вольные движения.
Девочек выводила в зал шестнадцатилетняя Тина Шаповаленко, мальчиков - я. С
этим связана одна парадоксальная история.
Среди мальчиков детской группы были
мой младший брат и его ровесник Светик Рихтер, сын знакомого нашей семье
музыканта - профессора консерватории Т.Д. Рихтера. О Светике говорили, что у
него хорошие музыкальные способности. Перед выступлениями старший инструктор
Анна Фридриховна Крафт поручала Тине и мне заниматься отдельно с теми девочками
и мальчиками, которые плохо маршировали под музыку, постоянно сбиваясь с ноги.
Среди них наиболее неспособным был Светик Рихтер. Как я ни бился, он никак не
мог попасть в ногу. Чтобы не портить впечатления от всей группы, его
приходилось исключать из нее во время публичных выступлений».
Оставил свои воспоминания о жителях этого «квартала»,
ставший впоследствии всемирно известным, пианист Святослав Рихтер.
 Святослав Рихтер
 Теофил Рихтер
«Папа играл против алтаря, на третьих хорах, на органе. Он
брал меня с собой, для развлечения. Я слушал, ничего не понимал, что говорил
пастор (очень хороший!). Он был пожилой, голос звучал серьезно, гармонично и
убедительно. Его все ценили. В жизни он, по-моему, был изумительный человек.
Его жена - северного типа - Эрна Шиллинг, урожденная Шредер,
типичная пасторша, довольно хорошей внешности. У нее была сестра Алиса - чудная
женщина, которая страдала от неполадок с бедром…
Наверху, на лестнице, находились два служителя, которые
накачивали орган. Потом уже, лет в 15, у меня был ключ. Я быстро накачивал и
потом играл три минуты. Иногда я ходил туда ночью и в огромной кирхе включал
все регистры и брал страшный аккорд. И лазил на башню. Она была закрыта (одна
из боковых сзади). На башню вела поломанная лестница.
От органа ниже по лестнице наталкивался на закрытую дверь.
За ней находилась розетка над главным входом. Она не была застеклена, и в нее
врывался шум города, этюды Шопена из консерватории напротив, извозчики.
Городской шум и рояль, скрипки.
Я очень любил смотреть все регистры, были такие, которые
папа редко брал: как сирены...
У Миттельштейнера мы снимали две комнаты. Они собирались
скоро уезжать. Кабинет - огромный - выходил на улицу, в нем стояли кожаные
кресла и диван, с пупочками. Вдоль стен выстроился огромный двадцатитомный
лексикон. Я боялся туда входить и раскрывать его из-за картинок. В окно -
напротив - четырехэтажный большой дом с окнами и наличниками над ними, как
глаза.
В другой комнате большой настоящий балкон и вид на всю
кирху, кусок улицы Петра Великого, - все было видно.
Если смотреть с Петра Великого, был виден и угол Нежинской,
и там тоже был дом: красноватый, круглый, со шпилем, и виднелся кусок
консерватории и решетка во двор. Во дворе угол с развалинами, мальчишки там
играли, но в то время туда нельзя было ходить, потому что там были голодающие,
в лохмотьях.
Внизу жили Александра Федоровна Зайдель, весьма
аристократическая дама и дочки Муся и Соня. Соня (Карякина) была совсем
некрасивая, но необыкновенно обаятельная, талантливая. У Александры Федоровны
был поклонник (она могла бы быть англичанкой).
Фройляйн Янс - чудачка, старая дева, слегка экстравагантная,
тоже жила там. Они были и достаточно светские, и достаточно приветливые. Все
четыре дамы - не провинциалки.
Там мы и познакомились с семьей Майор: папа, мама и дочка.
Белен де Балю. Ольга прилепилась к маме. (Очень многие
прилеплялись к маме…)
Она приходила к маме, премиленькая, хорошенькая, болтала,
болтала, на третий день появилась в гневе ее старшая сестра Люба, которая
оказалась еще красивее… У них был младший брат Котик. У их мамы Елены Антоновны
я тоже околачивался. Маленькая полноватая дама-квочка, я играл с ее шпильками.
Когда Миттельштейнеры уехали, мама предложила Белен де Балю
переехать к нам. Мы заняли кабинет, а они поселились в одной комнате. Папа
купил трапецию, чтобы я делал гимнастику, но мы с Котиком (очень хороший
мальчик) играли на этой трапеции в кораблекрушения. Падали, кувыркались...
В этой квартире еще отдельно жила Анна Фридриховна Крафт,
психопатка, истеричка, громадная, атлетическая, преподавала гимнастику,
античная фигура или валькирия в карикатурно-утрированном стиле. По несуразности
напоминала Юдину. Когда я учился в школе, она там работала. Я поступил в
Turnverein. У Анны Фридриховны был любимчик - Саша Тананаки. Однажды она делала
живую картину FFFF (по-немецки Frische, Freiheit, Freude, Frommigkeit,
свежесть, свобода, радость, благочестие), и в центре стоял Саша Тананаки в позе
и одежде римского воина. А еще раньше на возвышении стоял и царствовал какой-то
тевтон, а она сама находилась внизу в белом и победила его, - свобода? Она его
свергала, брала факел и сама держала его. Потом все парами танцевали в шкурах.
Рождество в Турнферайн. Когда в зал кинули мешок с орехами,
конфетами, все бросились. Я, конечно, нет. Я никогда не дрался, даже не
защищался, потому что считал это ниже своего достоинства.
Перед уходом немцев за ней пришли - забирать. Она сказала:
«Пожалуйста! Только я ходить не могу». И ее не взяли - очень толстая. Властная
натура, личность. Немецкая молодежь была под ее влиянием. Чудачка.
Жители двора.
Окна, выходящие во двор кирхи и школы. Пастор Шиллинг на первом
этаже, почти в земле, напротив, внизу. В другой квартире первого этажа -
старушки.
На втором этаже (над Шиллинг) - Юргенсон. Старший сын Фриц.
Над старушками Вебер, Бехтер и Барт. Наверху начальница гимназии Ольга
Семеновна Щербина.
С другой стороны кирхи
На первом этаже Иванниковы.
Иванников - учитель русского языка - один из первых вызвал
во мне интерес к чтению, Гоголю и так далее. И его племянник Женька, мой друг,
на первый взгляд, русский мальчик, коротко стриженный, в косоворотке. Мы с ним
ставили представление, изображали Ворону и Лисицу. Фрау Иванникова, Елизавета
Альфредовна, была некрасивая, в веснушках, пятнах, - рыжеватые волосы с
сединой. Но! Веселая, с юмором. Она была горазда на разные шутки, могла облить
холодной водой.
А муж ее - настоящий учитель. Это была традиционная русская
семья: день рождения, именины. Высший класс русского стола.
Белен де Балю.
Эрна Бенц и Анна Фогт. Ксения Щербина и Пахман.
Майор - Оскар Адамович и Мета Рудольфовна. Арнгильд Майор,
дочка, - моя первая подруга. Леля и Вера Зима.
Дворники Даша (красавица из Лескова, носила золотые серьги
полумесяцами) и Дуня.
Лавка Пали. Эльза Давид, Фриц Давид. Валичек, Эрна и Фриц, и
родители. Эрна Валичек - подруга (она и теперь там живет). Они все танцевали в
«Пире Валтасара» на музыку, которая сначала должна была быть из «Аиды», а папа
сочинил другую, в миноре». Такие воспоминания оставил Святослав Рихтер, весьма нелестно отозвавшись об Анне Фридриховне Крафт, очевидно, за то, что заставляла его ходить в ногу, а детские обиды не забываются...
 Так выглядела застройка квартала
А
бывшее реальное училище св. Павла в конце 20-х годов прошлого века начало жить уже в новом качестве. В 30-е годы
в здании разместилась немецкая средняя школа №38, где велось преподавание на
немецком языке. Но постепенно, состав преподавателей и учеников менялся. И в
1936 году немецкую школу перевели на улицу Мечникова, 24. А в это здание
перевели среднюю школу №5. В спортивном зале, небольшом и уютном, с
удобными раздевалками и душевыми,
где ранее был «Гимнастический
клуб» (бывший «Турнферайн») при
реальном училище св. Павла, стали заниматься гимнастикой, играли в волейбол, работала
детская футбольная школа.
В
годы войны в здании размещалась германская рота морской пехоты. В эти же годы
здание было разрушено в результате авианалета. До конца 40-х годов прошлого
века на месте реального училища и других зданий были развалины. А затем на
месте развалин было построено здание главного корпуса Одесского
электротехнического института связи им. А.С. Попова.
 Так выглядит квартал в наши дни. По оси снимка под красной крышей кирха. Ниже ее - академия связи
Но это, как говорят, уже
другая история.
На этом мы и завершаем обзор «Лютеранского квартала».
Ю. Парамонов
Источники:
Я. Майстровой. Улицы Одессы
В. Пилявский. Здания, сооружения,
памятники Одессы и их зодчие. Справочник
Новороссийский календарь на 1849
год. Издаваемый от Ришельевского лицея
Новороссийский календарь на 1893
год. Издаваемый Одесским городским общественным управлением
«Вся Одесса». Адресная и справочная
книга г. Одессы на 1910 г.
Издание Л.А. Лисянского
«Вся Одесса». Адресная и справочная
книга г. Одессы на 1911 г.
Издание Л.А. Лисянского
«Вся торгово-промышленная Одесса».
Адресно-справочная книга на 1914
г.
Памятная книжка Одесского учебного
округа. 1914 г.
А. Дроздовский, Е. Краснова. Одесса
на старых открытках. 2006 г.
Л.Д. Троцкий. «Моя жизнь. Опыт автобиографии»
И.Э. Рикун. Одесские страницы биографии Г.А. Гамова
В. Лазурский. Путь к книге
В. Максименко «Святослав Рихтер: страницы одесские и не только»
Википедия
|
. Не могли бы Вы выслать сканы фотографий Майор. Я бы их разместил в этом повествовании. Возможно, что сохранились ее детские фотографии. Может в Вашей памяти остались ее какие-то, пусть небольшие, воспоминания. Всем этим можно было бы дополнить повествование о "Лютеранском квартале". Ну, и буду совсем нахальным, может быть сможете выслать сканы фотографий, где, возможно, запечатлена Одесса. Еще раз большое Вам спасибо...
